Способности

Риззрак никак не мог забыть тех криков. Он работал не покладая рук и инструментов, он строил, дробил и ковал. Сон оставил его в угоду работе. Прошли месяцы с того момента, как он закрылся в мастерской своего дядюшки, и освобождение было близко как никогда. Почесав спину, Риззрак на мгновение закрыл глаза, и тут же перед ними предстали цветы, покачивающиеся на тихих волнах Бухты прорицаний, и всего мгновения оставались до того момента, как они обратятся облаком пыльцы, убивающей все живое. Риззрак встрепенулся и заработал с ещё большим рвением. Часами мастерскую наполнял ритмичный стук камней: то Риззрак натачивал лезвия своих огромных пил, а в его разуме была только одна картина — картина того, как соседи погибали в мёртвой хватке опутывавших здания лоз. Но потоп в Бухте прорицаний был ничем в сравнении с тем, что пустило корни в стены города. <br><br>Риззрак думал, что пил-костюм сделает его сильнее, и это был последний рубеж перед поглощавшим разум страхом. Ветви, щепки и кровь. Когда город пал, Риззрак бежал от деревьев. Деревья умели ходить. Деревья умели сражаться. Деревья умели убивать. Деревья завалили ворота и заполонили город. Деревья разрушали последние укрепления Бухты прорицаний и преследовали выживших. В абсолютной тишине мастерской раздавался грохот: то Риззрак проверял каждое звено цепи и клешню на её конце. Пил-костюм был готов. <br><br>Дрожащими руками Риззрак запустил обвешанный лезвиями механизм. Кузнеца обуял страх — страх перед тем, что его ждало и с чем ему предстоит сразиться, чтобы вернуть разуму покой. Хоть пил-костюм и вытряхивал весь дух из оператора, тот знал, что ему нужно взглянуть в глаза своему страху, каким бы тот ни был, и что пора положить ему конец.